Филипп Пастухов
США, Калифорния
февраль 2011 года, Милл Валей
Филипп Алексеевич Пастухов – правнук Дмитрия Александровича Пастухова и внук Владимира Дмитриевича Пастухова. Филипп и его брат Степан являются единственными нам известными на сегодняшний день прямыми потомками, носящими фамилию Пастуховых. Их дети – Николай Филиппович, Екатерина Диана Филипповна, Лара Степановна, Алексей Степанович и Милес Степанович – вселяют надежду, что род Пастухов не угаснет.
Мои воспоминания о моих русских дедушкe и бабушкe сложные, полные тепла, но частично загадочные и неопределенные. Я с удовольствием вспоминаю их рассказы, больше похожие на волшебные сказки, о великолепных домах, платиновых шахтах, верфях, о князьях и графах, об ужасных несправедливостях и о необыкновенном мужестве. В этих повествованиях было мало юмора, но они были полны особого смысла. Это были рассказы о прошлом, ностальгические воспоминания, с печатью жестокого урока жизненной реальности.
Мои дедушка и бабушка пережили революцию 1917 года, но их привилегированный статус и богатство стали исторической жертвой. Их имущество, бизнес и банковские счета были конфискованы новым советским режимом. Будучи ребенком, я помню, что дедушка с бабушкой говорили с моим отцом и дядюшками по-французски. Когда я спрашивал, почему, они отвечали, что «это язык, с которым мы росли». Хотя они оба родились в России. Да, они говорили по-французски, но, конечно, и по-русски. Я подозреваю, что настоящая причина их общения по-французски заключалась в той боли, которую они испытывали, вспоминая все, что им пришлось покинуть после событий 1917 года. У них не было другого выхода, кроме как оставить свое огромное богатство, престижное положение и покинуть Россию. Я думаю, что они так и не примирились со своим утраченным статусом, с переменами в своей жизни, которые были им насильно навязаны историческими событиями. Их рассказы о той жизни, которую они знали, связывались и с их несчастьем. Рассказы о прошлом искажались тем, что они не могли примириться с новой реальностью. Мне никогда подробно не докладывалось о повседневной жизни того времени, давалась только широкая картина, сначала походившая на сказку, но которая кончалась негодованием и обидой на советскую власть, заставившую их покинуть родину.
Владимир Дмитриевич Пастухов был моим дедом. Он родился в Ростове-на-Дону в 1898 году. Я очень мало знаю о первых годах его жизни, так как он редко говорил о своем детстве в России. Однако он неоднократно рассказывал нам одну историю, обычно после нескольких бокалов вина. В одной пастуховской шахте рабочие нашли металл, который не был ни золотом, ни серебром. Бригадир шахты позволил рабочим расплавить руду для сооружения самодельной посуды и только потом обнаружил, что это на самом деле была платина. Было это правдой или вымыслом, мы никогда не узнаем, но эта история пользовалась большим успехом на наших семейных встречах.
Я знаю, что он в молодости изучал право и свободно говорил на нескольких языках, когда он покинул Россию. Его переезд из России в Женеву, в Швейцарию, после революции покрыт тайной. Семья должна была ехать без документов и паспортов и, прибыв в Женеву оказалась в числе «перемещенных лиц» (беженцев). В 1923 году в Женеве мой дед устроился на работу в секретариате Лиги Наций. Он встретился со своей будущей женой, графиней Екатериной Алексеевной Уваровой из Саратова. У них было три сына: Алексей, мой отец, родился в 1925 году, Владимир в 1928 году и Сергей 1937 года рождения. Мой дед продолжал работать в различных отделах секретариата Лиги Наций (в политическом, мандатном и центральном) и дослужился до должности начальника протоколов секретариата.
С началом Второй мировой войны Лига Наций не была застрахована от происков конкурирующих фракций в Европе. В одном особо яростном дебате в здании секретариата, где перекидывались обвинениями и осуждениями в сотрудничестве с нацистами, итальянская делегация забросала помидорами обвинителей, и сессия окончилась полным хаосом. Вскоре после этого, в 1940 году, мой дед ушёл со своего поста.
Он начал работать в чехословацком консульстве в том же году в качестве технического советника Лиги Наций. Но нацисты заняли Чехословакию в 1939 году, и стало ясно, что его работа подпадет под влияние и контроль нацистов, которые укрепляли свои позиции по всей Европе. Пришло время покидать Швейцарию. Швейцарское правительство продолжало считать Пастуховых «перемещенными лицами» (беженцами) и не давало им ни документов, ни паспортов. Правительство предложило моей семье остаться, но стоимость этого оказалось равна сумме всех банковских сбережений моего деда. Они отказались от такого шантажа. Дерзким и смелым маневром мой дед и его сообщник вторглись в паспортный отдел чешского консулата и похитили десятки чешских паспортов. Некоторые из них они продали, а с помощью остальных смогли выехать из Швейцарии. Эта поездка дедушки и бабушки с тремя детьми из Женевы в Лиссабон, Португалию, откуда был забронирован дальнейший полет в Америку, проходила в «запломбированном вагоне». И было условие: никто не мог ни выйти, ни войти в поезд после того, как он выехал из Швейцарии. Очевидно, надо было дать взятку за гарантированный проезд через оккупированную Францию и Испанию Франко сочувствующую нацистам.
Я могу себе представить, насколько разные люди оказались в том поезде: «перемещенные лица», как мои дедушка и бабушка, евреи, беглецы из Рейха, и все старающиеся выехать из зоны военных действий. Многие, как и мои родные, надеялись добраться до Америки. Однако когда моя семья прибыла в Лиссабон, их места на рейс до Нью-Йорка были переданы правительственным чиновникам, которые считались более важными людьми, чем беженская семья из Европы.
Тогда перед дедушкой и бабушкой встала задача попасть в США на корабле. Шел 1941 год, и немецкие подводные лодки представляли возрастающую опасность для международного пароходства. На самом деле моя семья оказалась на последнем торговом пассажирском корабле, которому удалось в годы войны отчалить из Лиссабона.
По прибытии в Нью-Йорк весной 1941 года моя семья попала в такую ситуацию: негде жить, нет работы и нет никаких связей. Наняли репетитора, чтобы дети смогли наскоро овладеть английским языком до начала осеннего школьного семестра. Алексею было16 лет, Владимиру 13 и Сержу 5 лет. Они провели лето в основном в качестве туристов, изучая английский язык, пытаясь стать американцами и узнать их быт. Именно в этот момент мой отец и его братья отдалились от своего русского наследия.
В 1942 году дедушка и бабушка были вынуждены согласиться на преподавательские должности в Сиракузском университете. По мере того, как Вторая мировая война затягивалась, появлялся большой спрос на русскоязычных. Они преподавали русский и французкий языки членам госдепартамента и военным США. Мой отец, Алексей, остался в городе Нью-Йорк один в возрасте 17 лет, чтобы окончить среднюю школу. А затем, в 1944 году, он присоединился к своим родителям и братьям в городе Сиракузы.
Унижения двух перемещений за двадцать лет отрицательно отразились на отношениях дедушки и бабушки, и семья в 1944 году разделилась. Дедушка вернулся в Нью-Йорк, где прожил в течение 15 лет, поступив на работу во вновь созданную организацию Объединенных Наций. Когда он вышел на пенсию, переехал в город Вашингтон, где работал в библиотеке Конгресса. В то время он был сломленным и одиноким человеком, отчужденным от своей семьи. Он умер в 1967 году.
Мой отец, Алексей, отправился в Кембридж в штате Массачусеттс, чтобы выучиться на инженера в престижном массачусеттском технологическом институте (MIT), и в 1947 году окончил его со степенью в сфере машиностроения. Мой дядя Владимир (Vov) начал свое обучение в Колумбийском университете в Нью-Йорке, но скоро потерял к нему интерес и был призван в американскую армию, для работы в разведке. В 1965 году он женился на Францэс Холл в Маунтэйн Лэйкс из штата Нью-Джерси. Супруги совмещали работу с удовольствием, так как страстно любили путешествовать по всему миру. У них не было детей. Владимир скончался в 1984 году. Младший сын Серж остался с бабушкой, пока не поступил в Йельский университет. Потом он окончил Кембриджский университет в Великобритании и получил высшее образование. Серж был профессором в колледже Уитон, а потом в Университете Содружества, штата Вирджинии. Он не был женат и скончался в 2000 году. Тем временем бабушка продолжала преподавать, а также поступила на работу в Смитт колледж, а затем в Йельс колледж в качестве председателя Русского Отдела.
Мой отец женился на Джюн Адэл Стэплз из Нью Бэдфорда, штата Массачусеттс. Он устроился в корпорации Дюпон и наша маленькая семья переехала в Западную Вирджинию, где была штаб-квартира корпорации. Вскоре после этого, в 1950 году, родился я. После нескольких лет работы в Дюпон, моего отца на время послали в Комиссию по атомной энергии для работы над вторым поколением водородной бомбы в Эневиток, Атолл, на Маршалловых островах. Вернувшись оттуда, семья переехала снова в Mассачусеттс на новое место работы в фирму технической консультации Артур Д. Литтл. Работая в АДЛ, мой отец создал первый танкер для морского перевоза разжиженного природного газа метана под названием Pioneer. Он стал президентом АДЛ в Париже, и в 1970-е годы семья переехала туда на несколько лет. Позже он основал собственную консультационную фирму под названием АВП Корпорация после короткого пребывания во французской фирме Газокеан. По возвращении в США мои родители проживали в штатах Массачусет и Аризоне. Мой отец мирно скончался в мае 2010 года. Моя мать живет в Аризоне.
Мой брат Стефан родился в 1953 году, наша сестра, Нина, в 1962 году. Наша семья жила идиллической жизнью у озера за городом, недалеко от Бостона, в течение 20 лет. Мы росли, играя в теннис на нашей собственной площадке, плавая на парусных лодках на озере, катаясь на велосипедах в деревенской округе. Позже у нас была пара лошадей. Зимой мы катались на лыжах и участвовали в лыжных состязаниях в горах Нью-Хэмпшира. Мой отец много путешествовал по делам бизнеса, и мы часто посещали нашу бабушку. Изредка собиралась вся семья: дедушка, бабушка, все три брата с семьями и моя семья. Вот тогда-то и рассказывались истории из прошлого, и я чувствовал связь с исторической судьбой семьи. Это неизбежно было связано с обильным угощением и выпивкой – не с водкой. Насколько мне припоминается, с большим количеством вина, шампанского и виски.
Мне было 16 лет, когда папа решил отправить меня в швейцарскую школу-интернат в Фунэ, где теперь находится Женевская международная школа Ля Шатэньрэ. Школа была требовательная и пошла мне на пользу, так как все занятия были на французском языке, а мои знания французского поначалу были очень ограниченны. К Рождеству я заговорил свободно и проводил каникулы, наслаждаясь катанием на лыжах и погружением себя во французскую культуру. После окончания института я продолжил семейную традицию поступлением в Сиракузский университет, где учился до 1970 года. Но история сыграла конкретную роль в определении моего направления в жизни. Я изучал политическую науку с намерением следовать по стопам своего деда в дипломатический корпус. Однако после убийства четырех студентов Кентского Государственного университета мои стремления перешли от мировой политики к искусству. Я переехал в Париж, во Францию, и сделался бoгемным писателем с намерением стать вторым Хемингуэем. Я встретил свой 21 день рождения, работая с быками в Памплоне, Испании. И в течение следующих двух с половиной лет я путешествовал по всей Западной Европе. В конце концов, я вернулся в США и, закончив свое высшее образование, начал карьеру в киноиндустрии. Я оператор с 1975 года, и мне посчастливилось работать над некоторыми из самых больших фильмов Голливуда: «Джеймс Бонд», «Властелин Колец», «Матрица» и «Миссия невыполнима» – вот некоторые фильмы, в которых я кредитуюсь.
Я женился на прекрасной женщине, Келли Тоннесен из Калифорнии. У нас близнецы, Екатерина и Николай, которые родились в Сан-Франциско в 1992 году. У Келли свой бизнес, Corporate Concepts, которая специализируется по корпоративным мероприятиям по всему миру. Наша дочь Екатерина учится в Колорадском университете в Боулдере, сын Николай учится в городе Лидс, Великобритания, в Американском университете под названием RIASA. Это одновременно университет и академия футбола, и у него мечты профессионально заниматься футболом в будущем.
Мой брат Стефан получил художественное образование в университете Тафтс. Он замечательный художник, принадлежащий к школе живописи «пленэр». Его работы можно увидеть в художественных галереях по всей Новой Англии. Он женился на Синтье Морган из Принстона, Нью Джерси. Они живут в штате Мэйн, где воспитали троих детей. Лара родилась в 1982 году, Алексей в 1984 и Маилс в 1988 году. Мальчики любят ловить рыбу и кататься на сноуборде. Алексей музыкант, а Маилс готовится стать горным гидом. Лара вышла замуж за Эндрю Вэбб и у них два сына: Джемисон родился в 2006 году и Куин в 2010 году. Лара и Андрей познакомились, следуя за музыкальной группой «Фиш» по всей стране, но они, наконец, поселились в штате Мэин.
Моя сестра Нина – выпускница колледжа Суит Бриар. Она жила в южной Флориде на протяжении 20 лет, работая в сфере страхования и недвижимости. Она вышла замуж за Albert Shaw, и в 2010 году они переехали в Остин, штат Техас. У них нет детей. Нина любит верховую езду, кататься на лыжах и ходить на рок-концерты.
Я очень рад, что был «найден» своим троюродным братом Иваном Шаховским, потому что без его усилий при попытке составить полную родословную я никогда бы не узнал о существовании пастуховской академии. Парадоксально, что мой отец Алексей приезжал в 1998 году в Россию в поисках пастуховского наследия, но следов училища, основанного двоюродным братом его деда, он не нашел. Я знаю, что он отправился в Ростов, но почему-то не посетил Ярославль. Я уверен, там бы он нашел Академию Пастухова. Иван говорит мне, что я, мой брат и сестра —последние, которые носят фамилию Пастуховых. Я надеюсь посетить Ярославль в ближайшее время и сам стать живым свидетелем новой России, которая возрождается щедростью моих предков.